В №11 журнала «MIM Theory» мы уже вкратце объясняли наше использование терминов «Black»[1], «Amerika»[2], «United $takes» или «United Snakes»[3] и написания womyn/wimmin[4]. Здесь мы дадим обзор высказываний Сталина, Мао и Партии чёрных пантер о важности проблемы языка и революции и попытаемся объяснить, каким образом МИД может применять эти теории на данном историческом этапе. Мы знаем, что, не имея государственной власти, пролетариат не может контролировать язык; однако МИД может контролировать хотя бы тот язык, который сам использует, и ту революционную культуру, строительству которой мы помогаем, используя такой язык.
МИД часто обвиняют в том, что мы нарочито усложняем используемый нами язык странными терминами и необычными определениями. Попытаемся объяснить свою позицию. Мы знаем, что массы будут читать и воспринимать самые сложные слова, какие МИД только сможет изобрести или использовать, если только эти языковые формы будет относящимися к делу, а передаваемое ими содержание — важным. Употребление же не относящихся к делу или неправильных слов будет лишь помехой в деле формировании общественного мнения в пользу коммунистической революции и в работе по созданию независимых учреждений угнетённых масс — в решении этих двух основных задач МИД на настоящем этапе. Формируя общественное мнение и независимые учреждения масс, мы одновременно формируем революционную культуру, в которой важную роль играет язык.
На данной, весьма ранней, стадии революции, даже правильно, что МИД иногда в случае необходимости усложняет свой язык — когда нужно эффективно и корректно передать суть нашей линии. Нашей целью не является всё запутать, нашей целью является отвергнуть некоторые слова, имеющие значения, которые должны быть отвергнуты международным пролетариатом, и создавать новые, или же употреблять старые слова таким образом, чтобы донести до наших читателей и слушателей голос народа.
Однако, если это не наносит ущерба революционному содержанию, мы стараемся выбирать самые простые слова, какие только возможно. Нам приходится употреблять слова типа «сверхэксплуатация», так как значение, передаваемое этим термином, имеет для коммунистов в эпоху империализма большую важность. Но в случаях, когда употребление более сложного слова ничего не дает, мы стараемся говорить например, «неважный», а не «иррелевантный»[5].
В 1950 г. Сталин ответил на ряд вопросов о марксизме и вопросах языкознания, а также о роли языка в классовой борьбе. Отвечая на один из этих вопросов, Сталин отметил, что язык не является просто частью надстройки, покоящейся над экономическим базисом. Ведь на протяжении многих столетий русский язык остался в основном одним и тем же. Хотя, разумеется, создаются новые слова, отражающие черты нового общества после революции, но смешивать язык с надстройкой является серьёзной ошибкой:
«Язык… коренным образом отличается от надстройки. Взять, например, русское общество и русский язык. На протяжении последних 30 лет в России был ликвидирован старый, капиталистический базис и построен новый, социалистический базис. Соответственно с этим была ликвидирована надстройка над капиталистическим базисом и создана новая надстройка, соответствующая социалистическому базису. Были, следовательно, заменены старые политические, правовые и иные учреждения новыми, социалистическими. Но, несмотря на это, русский язык остался в основном таким же, каким он был до Октябрьского переворота»[6].
МИД не разделяет мнения Сталина о том, что вся надстройка предыдущего общества могла быть заменена новой, социалистической, надстройкой за столь короткий срок, но мы согласны с его наблюдением, что язык изменился гораздо меньше, чем надстройка в целом.
Согласно Сталину, функция языка — служить обществу в целом, в качестве орудия общения людей, и он равно обслуживает всех членов общества, «независимо от их классового положения».
«Стоит только сойти языку с этой общенародной позиции, стоит только стать языку на позицию предпочтения и поддержки какой-либо одной социальной группы в ущерб другим социальным группам общества, чтобы он потерял своё качество, чтобы он перестал быть средством общения людей в обществе, чтобы он превратился в жаргон какой-либо социальной группы, деградировал и обрёк себя на исчезновение»[7].
Такой язык не просто обречён на исчезновение — он ещё и наносит вред тем, кого он помогает угнетать. Именно этой тенденции МИД пытается противостоять, когда мы вносим изменения в используемый нами язык.
Сталин подчёркивал связь между языком и производственной деятельностью, отмечая, что «без языка, понятного обществу и общего для всех его членов, общество прекратит производство, распадётся и перестанет существовать. … В этом смысле… пока он является средством общения, он одновременно является орудием борьбы и развития общества»[8].
Отстаивая необходимость единого языка, общего для всего социума, и разъясняя, что язык — это не просто надстройка, Сталин спрашивал:
«В самом деле, для чего это нужно, чтобы после каждого переворота существующая структура языка, его грамматический строй и основной словарный фонд уничтожались и заменялись новыми, как это бывает обычно с надстройкой? Кому это нужно, чтобы «вода», «земля», «гора»… назывались не водой, землей, горой и т.д., а как-то иначе?… Какая польза для революции от такого переворота в языке?»[9].
МИД согласно со Сталиным. Когда мы, коммунисты, обретём государственную власть, мы не собираемся заменять существующие слова другими просто потому, что произошла революция. Проводимые в жизнь изменения должны быть осмысленными. Однако МИД пока ещё не имеет государственной власти, и пока что мы не занимаемся консолидацией диктатуры пролетариата после победы в затяжной народной войне. Необходимость в усложнении или упрощении языка и полезность таких изменений в значительной степени зависят от стадии, в которой находится революция.
Особенно интересно предупреждение Сталина о том, что язык не следует смешивать с культурой:
«Культура может быть и буржуазной и социалистической, язык же, как средство общения, является всегда общенародным языком и он может обслуживать и буржуазную и социалистическую культуру. Разве это не факт, что русский, украинский, узбекский языки обслуживают ныне социалистическую культуру этих наций так же не плохо, как обслуживали они перед Октябрьским переворотом их буржуазные культуры?»[10].
Из этого текста, кстати, ясно видно, что Сталин уважал языки национальных меньшинств Советского Союза, точно так же, как Мао уважал языки национальных меньшинств Китая. На самом деле, противостоящие друг другу классы (или нации, или полы) используют один и тот же язык различными и даже противоположными способами, иногда употребляя различные слова, которые, тем не менее, понятны всем группам, а иногда — но реже — используя скрытые значения слов, которые некоторые люди не могут понять.
Мао признавал теоретическое руководство Сталина в сфере языка. «Позиции Сталина по природе языка, по общенародным языкам и историческому изменению языков, а также по соотношению языка и мышления являются официально признанные теоретические положениями в лингвистике [Китайской Народной Республики]»[11].
МИД часто отмечал, что Мао упростил китайскую письменность, чтобы сделать её более доступной для масс, и здесь мы попытаемся объяснить как и почему это произошло, а также рассказать о других изменениях в языке и системе образования, происшедших под руководством Мао.
В октябре-ноябре 1974 г. Китай посетила «Американская линвистическая делегация», чьей целью было встретиться с представителями КНР, занимавшимися языками или лингвистикой. Поездка происходила в рамках более масштабной организованной программы обменов между лингвистами Китая и США, в центре которой находились проблемы изучения и преподавания языка каждой из принимающих стран[12]. Эта делегация, которая поддерживала китайскую революцию, опубликовала данные своего визита в книге «Язык и лингвистика в Китайской Народной Республике». Поскольку делегация находилась в Китае в самый разгар Культурной революции, у нее была возможность узнать многое о происходивших тогда в стране радикальных переменах.
Наряду с переменами в языке, при Мао изменились и цели образования. Во времена Мао, и в особенности в период Культурной революции, в сфере образования произошла революция, главными направлениями которой были: изменение цели образования, иная система приёма в университеты, иные методы обучения и методические пособия, иная система экзаменов и изменение методов управления школами[13].
Американская делегация похвалила своих «китайских коллег за выдающиеся достижения в стандартизации путунхуа, разработке упрощенной системы письма и в повышении эффективности преподавания иностранных языков, а также и самого путунхуа»[14].
Делегация узнала, что большинство населения Китая говорит на ханьском (китайском) языке, внутри которого существует две крупные подкатегории: а) общенародный, или литературный, язык — путунхуа и б) все остальные варианты, именуемые диалектами[15]. Путунхуа был провозглашен общенародным языком КНР в 1955 г.[16].
В Китае существует много различных диалектов, и среди важных перемен, происшедших при Мао, были фонетизация путунхуа и упрощение письменного языка. Письменный язык упрощали различными способами, в частности, сокращая количество черт, необходимых для написания некоторых иероглифов. Однако американская делегация также отметила, что такое огромное количество различных диалектов и различных вариантов произношения иероглифов одного и того же письменного языка могла привести к самой настоящей путанице.
В ответ на свои вопросы о языке и более широком социальном контексте китайской революции делегация узнала, что, «когда в 1949 году была установлена новая социальная система, китайский язык на первых порах перемены не затронули. С точки зрения диалектического материализма язык является продуктом всего общества и служит всем социальным классам; он не является частью идеологической надстройки, воздвигнутой правящим классом»[17]. Это согласуется с тем, что говорил Сталин и является действительно диалектико-материалистическим взглядом на язык.
В работе «Против штампов в партийной публицистике» Мао говорил: «Во-первых, давайте учиться языку у масс. Словарю народа присущи богатство, сила, живость; он прекрасно выражает явления реальной жизни… Во-вторых, давайте заимствовать всё, что нам нужно, из иностранных языков. Нам не следует вводить заимствованные выражения механически или пользоваться ими без разбора; мы должны заимствовать только хорошее и отвечающее нашим нуждам… В-третьих, давайте учиться всему тому живому, что сохранилось в классическом китайском языке»[18].
Учитывая тот факт, что ханьский язык подвергался упрощению, китайцам во время Культурной революции было трудно предсказать, что случится с многочисленными диалектами. Большинство полагало, что диалекты ещё долгое время не отомрут. От кадровых работников, находившихся вдалеке от своих родных мест, ожидалось, что они будут учить местные диалекты, чтобы развивать более тесные контакты с массами[19].
Помимо различных диалектов одного языка — ханьского, в Китае также существует несколько национальных меньшинств со своими собственными национальными языками, и Мао последовательно проводил политику уважения к этим нациям и их языкам:
«Уже в 1931 г Коммунистическая партия Китая определила свою политику по отношению к национальным меньшинствам: поощрять развитие всех аспектов языков и культуры нацменьшинств… Позднее проблема языков национальных меньшинств подробно обсуждалась на пленуме Центрального Комитета Коммунистической Партии Китая в 1938 г. Тогда было принято решение о том, что партия должна активно помогать национальным меньшинствам в развитии их культур, а также языков, разговорных и письменных. В декабре 1947 г. Председатель Мао произнес речь, в которой призывал к уважению как разговорных, так и письменных языков национальных меньшинств. Эти меры и высказывания, выражавшие поддержку Коммунистической партией Китая прав национальных меньшинств, были основаны на принципах марксизма-ленинизма»[20].
Конечно, язык менялся и в других отношениях. Огромную известность получило высказывание Мао о том, что женщины держат на своих плечах «половину неба», и после Освобождения выражение «половина неба» стало синонимом женщины. Затем, выражение «любимый супруг (супруга)»[21] заменило собой проникнутые духом сексизма выражения «внешний человек» (муж) и «внутренний человек» (жена)[22].
Партия чёрных пантер, которая в свое время продвинулась в деле формирования общественного мнения и создания независимых учреждений угнетённых дальше, чем МИД на современном этапе его развития, также создала некоторые новые слова, которые стали частью революционной культуры той эпохи. В своей книге «Революционное самоубийство» Хьюи Ньютон писал:
«Чёрные пантеры всегда отдавали предпочтение действию перед риторикой. Однако наша идеология не недооценивает языка, власти слова в философском смысле. Мы признаем большое значение слов в борьбе за освобождение — не только в области масс-медиа или в разговорах с людьми, живущими по соседству, но и в важной сфере поднятия уровня общественного сознания. Слова — один из способов определения феноменов, а определение, данное тому или иному феномену, является первым шагом к тому, будете ли вы контролировать его, или он — вас»[23].
Так, «Чёрные пантеры» ввели в революционный лексикон слово «свинья» («pig»), и это позволило им дать полицейским радикально новое определение: мерзкие твари, а не благородные защитники граждан. Для Ньютона подобные приемы относились к сфере одной из «первоочередных потребностей» Пантер: разработка такого языка, которым бы пользовался и к которому имел бы отношение народ, что в конечном счёте поднимало бы уровень общественного сознания и белых, и даже самой полиции[24].
Сравнивая то, что делает МИД (и то, что делали «Чёрные пантеры») с используемым ими языком, и мероприятиями Мао в Китае, следует помнить, что у Мао была государственная власть. МИД ещё не находится на таком уровне, чтобы оказывать влияние на язык государства, однако мы можем контролировать хотя бы тот язык, который сами используем, и ту революционную культуру, строительству которой помогаем, используя этот язык и наши различные публикации.
1 «Black» (наиболее адекватным русским эквивалентом было бы «чернокожий») — принятое МИД наименование проживающей на территории Северной Америки нации, относящейся к негроидной расе (обычное русское «американский негр»). Написание «Black» с большой буквы МИД противопоставляет другим обозначениям того же народа — «black» («чёрный») с маленькой буквы (такое наименование подчеркивало бы расовый, а не национальный аспект; названия наций пишутся по-английски с большой буквы: Russian, German); «African American» (чернокожие — не американцы, а отдельная нация, которая, кроме того, давно уже не является нацией африканской) и т.д. — Прим. перев.
2 «Amerika» — нация, состоящая из белых переселенцев из Европы, незаконно захватившая земли, искони принадлежавшие «первым нациям» (First Nations — народам, обычно именуемым по-русски «индейцами»). Обычным русским наименованием этой нации является «белые американцы». Термин «Amerika» также означает незаконное империалистическое государство белой переселенческой нации. Когда хотят подчеркнуть его репрессивный характер, пишут «Amerikkka» (от KKK — Ku Klux Klan). Традиционное английское написание через «c» МИД сохраняет для обозначения континента (North America). На нашей почве аналогом терминов «Amerika» и «Amerikkka» могло бы послужить гипотетическое написание вроде «РоSSия» или же «РаSSея»(от SS), напр. «национально-освободительная борьба чеченского народа против раSSейского империализма». — Прим. перев.
3 «United $takes», «United Snakes», «united $tates» и мн. др. (традиционное написание «United States» — «Соединённые Штаты») — написания, подчёркивающие нелегитимный, угнетательский, репрессивный характер государства белых переселенцев-Amerikans. «Stake» означает «кол», а «snake» — «змея». Внутренние колонии (чернокожие-Blacks, латиноамериканцы-Latinos) являются частью United Snakes, но не частью Amerika. Русским аналогом могло бы послужить написание типа «раSSейская федерацыя», напр. «верховный говнокомандующий раSSейской федерацыи». — Прим. перев.
4 «Womyn» — «женщина», «wimmin» — «женщины» (традиционные написания соотв. «woman» и «women»). Написания должны подчеркнуть тот факт, что женщины не являются чем-то производным от мужчин или их особым видом (англ. «man» — ед.ч., «men» — мн.ч.). МИД позаимствовал эти написания из языка американских реформисток-псевдофеминисток. — Прим. перев.
5 В оригинале приведён пример с парой стилистических синонимов «use» и «utilize». Оба слова означают «использовать». — Прим. перев.
6 И. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания. М., 1950, стр. 11-12. (англ. пер.: The Essential Stalin: Major Theoretical Writings, 1905-1952, ed. Bruce Franklin, 1972, Anchor Books, p. 408).
7 И. Сталин, стр. 16-17 (англ. пер.: Essential Stalin, p. 409-10).
8 Language and Linguistics in the People's Republic of China, ed. Winfred P. Lehmann, 1975, University of Texas Press, p. 130 (если это действительно цитата из И.В. Сталина, русский оригинал нам не удалось обнаружить — перев.).
9 И. Сталин, стр. 19-20 (англ. пер.: Essential Stalin, p. 411).
10 И. Сталин, стр. 40-41 (англ. пер.: Essential Stalin, p. 419).
11 Language, p. 128.
12 Language, p. 3.
13 Language, pp. 5-6.
14 Language, p. 135.
15 Language, p. 11.
16 Ссылка пропущена в оригинале статьи. По-видимому, снова цитируется отчёт американских лингвистов «Language and Linguistics…». — Прим. перев.
17 Language, p. 14.
18 Language, p. 15 (нам не удалось отождествить эту цитату из Мао в существующих русских переводах; переводим с английского — перев.).
19 Language, p. 16-17.
20 Language, p. 113.
21 Китайский язык не различает грамматического рода. — Прим. перев.
22 Language, p. 29.
23 Revolutionary Suicide, Huey P. Newton, 1974, Ballantine Books, p. 181.
24 Revolutionary Suicide, p. 185.