Первоначально опубликовано на http://communist.ru/lenta/index.php?2484.
«Скачок 1956 года вызвал борьбу со «слепым забеганием вперёд». Ухватившись за этот повод, правые буржуазные элементы повели бешеное наступление и стали отрицать достижения социалистического строительства».
Мао Цзэдун.
Несмотря на то, что ошибки и «левые перегибы», которые были допущены в ходе реализации политики «трёх красных знамён» (т.е. генеральной линии, Большого скачка и народных коммун) были исправлены под руководством Мао Цзэдуна, правые элементы в КПК попытались воспользоваться ими в борьбе против курса на социалистические преобразования. Эта борьба нашла своё отражение в выступлении министра обороны, члена Политбюро ЦК КПК маршала Пэн Дэхуая против курса Мао Цзэдуна.
Попытка совершить «правый поворот» пришлась на лето 1959 года. Курс на отказ от политики ускоренного развития индустрии, углубления коллективизации и развития народных коммун, а также на изменение генеральной линии был сформулирован одним из влиятельных лидеров партии Пэн Дэхуаем в форме письма к Председателю Мао Цзэдуну. Позже это письмо было распространено среди участников совещания руководящих кадров КПК в июле 1959 года в местечке Лушань.
Такая форма изложения собственной политической программы как письмо руководителю партии имела глубокий тайный смысл. Дело в том, что один из популярных в Китае исторических сюжетов рассказывает о смелости императорского чиновника времен династии Мин — Хай Жуя, жившего в XVI веке. Хай Жуй прямо высказал императору свое мнение о неправильности проводимой политики, за что потерял свой пост.
Пэн Дэхуай, изложив свои политические взгляды именно в форме письма Мао, явно претендовал на то, чтобы быть «современным Хай Жуем». Сила воздействия этого приёма усиливалась ещё и тем, что сам Мао незадолго до этого, обращаясь к партийным работникам нижнего звена и простым рабочим и крестьянам, призывал их не бояться критиковать недостатки, приводя в пример смелость феодального чиновника.
В своём письме и выступлении на Лушаньском совещании Пэн Дэхуай игнорировал работу Мао и его сторонников по ликвидации «левых перегибов». Спекулируя на трудностях, он пытался возложить основную ответственность за них на Мао Цзэдуна: «…За ошибки, совершённые в ходе «большого скачка», несёт ответственность каждый» — говорил он. — «в том числе и товарищ Мао Цзэдун»1. Фактически Пэн Дэхуай готовил обоснование для смены курса и отстранения от руководства Мао Цзэдуна и левых в КПК.
К тому времени Пэн занимал одновременно посты заместителя премьера Государственного совета КНР, заместителя председателя государственного совета обороны и министра обороны КНР, заместителя председателя военного комитета ЦК КПК. В его руках была сосредоточена большая власть, к тому же за ним следовала крупная группировка партийных и военных руководителей. Он мог рассчитывать на успех.
На совещании Пэн Дэхуай обвинил Мао Цзэдуна и его сторонников в «мелкобуржуазном фанатизме», а также сделал несколько оскорбительных лично для Председателя заявлений, намекая, что курс
Однако линия Пэн Дэхуая не набрала большинства на Лушаньском совещании.
Постановление оценивало выступление группировки Пэна с точки зрения классовой борьбы разгоревшейся внутри китайского общества: «Победа генерального курса партии, большого скачка, движение за создание народных коммун предопределили окончательную гибель капиталистической экономики и единоличного уклада хозяйства в Китае. В этих условиях остатки гаогановской группировки, возглавляемой Пэн Дэхуаем, и другие правоопортунистические элементы всех мастей пришли к выводу, что ждать уже больше нельзя, и решили, использовав, как они полагали, удобный момент для начала волнений, выступить против генеральной линии партии, большого скачка и народных коммун, против руководства Центрального Комитета партии и товарища Мао Цзэдуна. Таким образом, сущность их атак против партии состоит в том, что они хотели, представляя интересы класса буржуазии и высших слоев мелкой буржуазии, расколоть и расслоить передовой отряд пролетариата, образовать оппортунистическую фракцию, подорвать диктатуру пролетариата и социалистическую революцию»2.
Постановление вскрывало также классовые корни группы Пэн Дэхуая. Выступления Пэна, говорилось в постановлении, «имеют глубокие социальные, исторические и идеологические корни. Пэн Дэхуай, а также его единомышленники и последователи — по своей сущности представители той части буржуазии, которая пришла в нашу партию в период демократической революции… Антипартийная деятельность Пэн Дэхуая есть не что иное, как отражение одной из форм классовой борьбы китайской буржуазии против пролетарской социалистической революции, отражение попыток буржуазии преобразовать на свой манер партию…»3.
Важное значение во всей этой истории имел ещё один политический ход Пэн Дэхуая, совершенный им непосредственно перед выступлением. Именно он привел к такому резкому отпору со стороны Мао и его сторонников. Дело в том, что незадолго до этих событий Пэн Дэхуай встречался в столице Албании Тиране с Н.С. Хрущёвым и обсуждал с ним внутреннюю политику Китая. Хрущёв посоветовал Пэн Дэхуаю выступить против Мао Цзэдуна и, по всей видимости, обещал ему поддержку СССР. Об этом свидетельствует то, что именно в тот период в СССР началась критика политики Народных коммун.
Группа Хрущёва к тому времени уже сместила ряд руководителей-«сталинистов» с постов в руководстве восточноевропейских социалистических стран и им определённо не нравилось, что вторую по значимости социалистическую страну с самым большим в мире населением возглавляет лидер открыто отвергающий критику линии Сталина, а также нелестно отзывающийся о нынешней линии КПСС. Мао Цзэдун же на примере Венгрии уже видел, к чему может привести политика, навязываемая КПСС, к тому времени у него уже сложилось определённое мнение относительно того, что в руководстве КПСС победила ревизионистская линия. Масла в огонь подлила речь Пэн Дэхуая, в которой он сделал намек на возможность советского вмешательства в дела Китая: «Если бы китайские рабочие и крестьяне не были такими сознательными, то в Китае возникла бы венгерская ситуация и пришлось бы приглашать советские войска»4.
Видимо Мао Цзэдун и его сторонники не без оснований оценили такое выступление как симптом смычки китайских оппортунистов, выступавших против курса на социалистические преобразования и руководства хрущёвской КПСС. Это стало одним из важнейших факторов усиления напряженности в отношениях между двумя социалистическими странами. Вмешательство во внутренние дела со стороны ревизионистского СССР китайские левые терпеть не собирались.
По итогам
Проигрыш Пэн Дэхуая на Лушаньском совещании был обусловлен тем, что другие крупные группировки правых в КПК, прежде всего группировки Лю Шаоци и Дэн Сяопина, не поддержали его выступления открыто. Они не сделали этого потому, что во-первых, Мао Цзэдун сам выступил с критикой «левых перегибов» в проведении политики «трёх красных знамён» и, поэтому в открытой борьбе с ним правые не могли опираться на кадровых партийных работников среднего и нижнего звена. Во-вторых, Мао дал очень резкий отпор выступлению Пэна, заявив даже, что если партия его не поддержит, то он готов снова уйти в горы и вести партизанскую войну с реакционным правительством. Это было, конечно, лишь метафорой, которая означала, что Мао готов обратиться к массам через голову нынешних руководителей и, опираясь на массы, добиваться их свержения. Пойти на такое обострение борьбы группы Лю и Дэна не были готовы, они вынуждены были заключить с Мао Цзэдуном и левыми в КПК компромисс.
Мао Цзэдун и его сторонники оставили правым, прежде всего группировкам Лю Шаоци и Дэн Сяопина значительную часть власти в КПК и временно отказались от острой борьбы против их линии. Но сделано это было в обмен на сохранение тех экономических форм, которые были внедрены в годы курса «трёх красных знамён». В результате этого «размена» была сформирована политическая структура, просуществовавшая до Культурной революции. Её основу составляло наличие двух линий руководства.
«Первую линию» руководства возглавляли Лю Шаоци и Дэн Сяопина и она состояла в основном из их сторонников. Эти руководители заведовали текущими делами и оперативным управлением. Рычаги реальной власти постепенно концентрировались в их руках.
Сам Мао Цзэдун отошёл на «вторую линию» руководства, и занимался стратегическими и теоретическими вопросами.
Фактически после широкого наступления левых периода политики «трёх красных знамён» между левыми и правыми в КПК был заключен компромисс. Такая точка зрения подтверждается данными исследования о внутренней борьбе в КПК советского автора Ю.М. Галеновича. Он пишет:
«…Согласие большинства членов ЦК КПК на устранение министра обороны КНР Пэн Дэхуая с его должности министра было дано на Лушаньском пленуме ЦК КПК (1959 г.) в обмен на утверждение курса «сначала создавать, а потом разрушать», то есть права руководителей «первой линии» сосредоточить усилия на налаживании экономики страны»5.
Таким образом, демарш Пэн Дэхуая, а также трудности в экономике, вызванные стихийными бедствиями, отзывом советских специалистов и ошибками при проведении курса «трёх красных знамён» привели к тому, что в руководстве КПК усилилось влияние правых, которым почти полностью перешло оперативное руководство страной. В то же время курс «трёх красных знамён» заложил экономические основания для дальнейшего развития Китая по социалистическому пути, временно ослабив базу реставрации капитализма.
Несмотря на некоторые уступки правым, выразившиеся в том, что пришлось пойти на предложенную Лю Шаоци политику «три частных и одна гарантия», согласно которой восстанавливались небольшие приусадебные участки и разрешались сельские рынки, темпы экономического развития, заложенные в период курса «трёх красных знамён» удалось сохранить. После резкого спада выпуска промышленной продукции на
1 Цит. по: Ф. Шорт. Мао Цзэ-дун. — М., 2001. — с. 457.
2 Постановление
2 Постановление
2 Цит. по: Маоизм без прикрас, с. 174.
2 Ю.М. Галенович. Из истории политической борьбы в КПК. — М., 1988. — с. 10.