Речь товарища Мао Цзз-дуна на собрании руководящих работников в Яньани.
Товарищ Кай-фын только что говорил здесь о задачах сегодняшнего собрания. Я хочу остановиться на вопросе о том, как субъективисты и сектанты превратили шаблонные схемы в партийной литературе в орудие своей пропаганды, или как эти шаблонные схемы стали формой проявления субъективизма и сектантства. Если, борясь с субъективизмом и сектантством, мы не разделаемся заодно и с шаблонными схемами, то субъективизм и сектантство сумеют в них найти себе прибежище. Если же мы покончим и с шаблонными схемами, то можно будет считать, что мы объявили мат субъективизму и сектантству, ибо тогда эти два чудища неизбежно предстанут перед всеми во всём своём безобразии; и тут получится как в поговорке: «Когда крыса перебегает улицу, каждый старается её ударить». Так и с этими двумя чудищами легко будет разделаться.
Если человек пишет по шаблону только для себя, это ещё полбеды. Если он дает прочесть написанное кому-нибудь другому, число читателей увеличивается вдвое, и это уже наносит немалый вред. Если же написанное вывешивается на стене, или размножается на гектографе, или помещается в газете, или, наконец, облекается в форму книги, дело принимает серьёзный оборот, так как это может повлиять уже на многих. Но люди, пишущие по шаблонам, всегда пишут именно для того, чтобы их читали многие. Вот почему нам необходимо вскрыть вредную роль шаблонов и уничтожить их.
Шаблонные схемы в партийной литературе — это некая разновидность заморских шаблонов в литературе, против которых восставал в свое время ещё Лу Синь1. Почему же теперь мы называем их шаблонными схемами в нашей партийной литературе? Потому что кроме иностранщины в них есть и кое-что доморощенное. Если угодно, это тоже творчество! Кто утверждает, что у нас нет никакого творчества? Вот вам образчик! (Общий смех.)
Шаблонные схемы имеют место в нашей партии уже давно. В частности, в период аграрной революции это явление порой приобретало особенно серьёзный характер.
Исторически шаблонные схемы в партийной литературе возникли как некое отрицание «движения 4 мая».
Во время «движения 4 мая» носители новых веяний восстали против литературы на «вэньянь»* и выступили за литературу на «байхуа»**, восстали против старых догм, в защиту науки и демократии, и в этом они были совершенно правы. Тогда это движение было жизненным, зовущим вперёд, революционным. В то время господствующие классы воспитывали учащуюся молодёжь на конфуцианских доктринах и заставляли народ верить в набор конфуцианских догм, как в священные заповеди; тогдашние сочинители пользовались только «вэньянем». Одним словом, и писания и просвещение господствующих классов и их прихлебателей как по содержанию, так и по форме были шаблонными, догматическими. Это были старые шаблоны, старые догмы. Одна из крупных заслуг «движения 4 мая» заключалась в том, что оно показало народу всё уродство старых шаблонов, старых догм и подняло народ против них. Это находилось в тесной связи с борьбой против империализма — крупнейшей заслугой «движения 4 мак». Борьба против старых шаблонов, старых догм — одна из крупных заслуг «движения 4 мая». Но впоследствии возникли заморские шаблоны, заморские догмы. Некоторые члены нашей партии, отошедшие от марксистских позиций, развили эти заморские шаблоны и заморские догмы в субъективизм, в сектантство, в шаблонные схемы. Это уже новые шаблоны, новые догмы. Эти новые шаблоны, новые догмы пустили такие глубокие и крепкие корни в головах многих наших товарищей, что от нас теперь потребуются огромные усилия для перестройки. Таким образом, жизненное, зовущее вперёд, революционное «движение 4 мая», направленное против старых, феодальных шаблонов, против старых догм, было впоследствии превращено некоторыми людьми в свою противоположность и породило новые шаблоны и новые догмы. Эти шаблоны, эти догмы уже не являются чем-то жизненным, зовущим вперёд, революционным; они мертвы, тянут назад, препятствуют революции. Это значит, что заморские шаблоны или шаблоны в партийной литературе явились прямым отрицанием первоначальной сущности «движения 4 мая».
Но «движение 4 мая» имело и свои недостатки. Многим руководителям этого движения ещё не был свойственен критический дух марксизма, и они применяли метод, который был по существу буржуазным, формалистическим методом. Они выступили против старых шаблонов, против старых догм, за науку и демократию, — и это было вполне правильно. Но они не умели подходить критически, с позиций исторического материализма, к современной действительности, к истории, ко всему заграничному. У них получалось так: если плохо — значит абсолютно плохо, всё без исключения плохо; хорошо — значит абсолютно хорошо, всё без исключения хорошо. Этот формалистический подход повлиял на дальнейшее развитие «движения 4 мая».
В ходе своего развития «движение 4 мая» разделилось на два течения. Представители одного течения восприняли и переработали в марксистском духе всё то научное и демократическое, что было свойственно «движению 4 мая». Это было проделано коммунистами и рядом беспартийных марксистов. Представители другого течения пошли по пути буржуазии, и это было развитием формализма вправо. Однако и среди коммунистов не было единства, часть их отклонилась от правильной линии. Эти люди, недостаточно закрепившиеся на марксистских позициях, впали в формалистические ошибки. Эти ошибки — субъективизм, сектантство и приверженность к шаблонным схемам в партийной литературе — являются развитием формализма «влево». Таким образом, шаблонные схемы в партийной литературе представляют собой, с одной стороны, отрицание положительных элементов «движения 4 мая», с другой — продолжение или дальнейшее развитие его отрицательных элементов. Они — отнюдь не случайное явление. Понимание этого принесёт нам большую пользу. Если в период «движения 4 мая» борьба против старых шаблонов, против старого догматизма была революционной и необходимой, то сегодня разоблачение нами новых шаблонов, нового догматизма с марксистских позиций также является революционным и необходимым. Если бы в период «движения 4 мая» не велась борьба против старых шаблонов и старого догматизма, то сознание китайского народа не могло бы освободиться от этих пут и Китай не мог бы надеяться на завоевание свободы и независимости. Период «движения 4 мая» был лишь начальным этапом этой борьбы. Окончательное же освобождение всего китайского народа от господства старых шаблонов и старого догматизма потребует ещё очень больших усилий, и это остаётся важной задачей дальнейших революционных преобразований. Но если мы теперь не станем бороться также и против новых шаблонов, против нового догматизма, то сознание китайского народа опять окажется в путах формализма, только иного типа. Что же касается отравы шаблонов, которая проникла в сознание части членов нашей партии (конечно, только части), и ошибок догматического порядка, которыми они грешат, то, если нам не удастся всё это уничтожить, животворный революционный дух не сможет распространиться во всей партии, укоренившийся кое у кого неправильный подход к марксизму не сможет быть ликвидирован, подлинный марксизм не сможет получить широкое распространение и одерживать дальнейшие успехи, а значит, и невозможно будет вести эффективную борьбу с влиянием, которое оказывают на народные массы всей страны старые шаблоны и старые догмы, а также с тем влиянием, которое оказывают на очень многих людей у нас в стране заморские шаблоны и заморские догмы, и тогда невозможно будет добиться их окончательного уничтожения.
Субъективизм, сектантство, шаблонные схемы противны духу марксизма и пролетариату не нужны — они нужны эксплуататорским классам. В нашей партии они являются отражением мелкобуржуазной идеологии. Китай — страна с чрезвычайно многочисленной мелкой буржуазией, и наша партия находится в окружении этого огромного социального слоя. Да и очень многие члены нашей партии сами вышли из мелкобуржуазной среды, и каждый из них неизбежно притащил с собой в партию более или менее длинный мелкобуржуазный хвост. Если не вводить в определённые рамки горячность, свойственную революционным элементам мелкой буржуазии, не выправлять свойственную им односторонность, это очень легко может привести к субъективизму, сектантству, своеобразной формой проявления которых и являются заморские шаблоны или шаблонные схемы в партийной литературе. Искоренить эти явления, вымести их начисто не легко; делать это нужно с толком, то есть нужно как следует убеждать людей. Если мы будем убеждать их как следует, убеждать с толком, то это принесёт действенные результаты. Начинать же нужно с того, чтобы дать больному хорошую встряску. Нужно громко крикнуть такому больному: «Ведь ты болен!» — так, чтобы он пришёл в ужас, чтобы его прошиб холодный пот, и тогда уже по-хорошему уговорить его лечиться. Разберёмся же, в чём дурные стороны шаблонных схем. Подражая старому литературному стилю — шаблонным восьмичленным сочинениям2, мы выдвинем против шаблонных схем в партийной литературе обвинительный акт тоже из восьми пунктов, то есть применим яд в качестве противоядия.
Преступление первое: бесконечное пустословие и беспредметные разглагольствования.
Некоторые наши товарищи любят писать длинно, но никакого содержания в их писаниях нет, точь-в-точь как «бинты на ногах ленивой бабы — длинные и вонючие»***. Какой смысл писать такие длинные и притом такие пустопорожние вещи? Объяснение здесь может быть только одно — по-видимому, авторы решительно не хотят, чтобы массы их читали. Длинно, да ещё бессодержательно — человек посмотрит и только головой покачает; кому же придет охота читать? Таким авторам только и остаётся, что дурачить людей незрелых, распространять среди них дурное влияние и прививать им дурные привычки. 22 июня прошлого года Советский Союз вступил в великую войну против агрессии, а выступление И.В. Сталина 3 июля было не длиннее передовицы нашей газеты «Цзефанжибао». А вот если бы наши почтенные господа начали писать на такую тему, тут уж только держись — им потребовалось бы никак не меньше нескольких десятков тысяч иероглифов. Сейчас время военное, и нам надо учиться писать сжато и выразительно. Хотя в Яньани военных действий пока нет, но армия на фронте воюет всё время, и тыл тоже завален работой; так кто же станет читать статью, если она слишком длинна? Некоторые товарищи и на фронте любят писать длинные доклады. Они корпят над ними, не щадя сил, и шлют сюда, чтобы мы их читали. Но ведь к таким докладам и подступиться страшно.
Писать длинно и бессодержательно — это плохо; ну, а коротко и бессодержательно — хорошо? Нет, это тоже плохо. Нужно искоренить всякое пустословие. Однако первое и самое важное, что нужно сделать, — это поскорее выбросить на помойку длинные и вонючие бинты ленивой бабы. Нам могут возразить: «Но ведь и «Капитал» очень длинен. Как же быть с ним?» Очень просто: его надо читать и читать! Пословица говорит: «На какую гору пришёл, такую песню и пой», а другая — «Рис ешь по приправе, платье шей по фигуре». Что бы мы ни делали, мы всегда должны учитывать обстоятельства. Это относится также и к тому, что мы пишем и говорим. Мы против шаблонных писаний — бесконечного пустословия и беспредметных разглагольствований, но это вовсе не значит, что всякое сочинение обязательно должно быть коротким. В военное время, конечно, необходимо писать покороче, но ещё более необходимо писать содержательно.
Писания, заполненные беспредметными разглагольствованиями, совершенно недопустимы и заслуживают самого решительного осуждения. Это относится и к устным выступлениям. Здесь тоже надо прекратить бесконечное пустословие и беспредметные разглагольствования.
Преступление второе: злоупотребление страшными словами для запугивания людей.
Бывает, что носители шаблонов не только без конца пустословят, но и принимают при этом грозные позы, чтобы запугать людей, а в этом таится опасный яд. Если бесконечное пустословие и беспредметные разглагольствования ещё можно счесть проявлением незрелости, то злоупотребление страшными словами для запугивания — это уже не просто незрелость, это прямо граничит с хулиганством. Лу Синь бичевал таких людей. Он говорил: «Брань и запугивание не могут служить средством борьбы»3. То, что основано на науке, никогда не боится критики, потому что наука — это истина, и её не опровергнешь. Субъективизм же и сектантство, находящие выражение в писаниях и речах, построенных по шаблонным схемам, наоборот, боятся критики; они до крайности трусливы, а поэтому принимают грозные позы, чтобы запугать людей, рассчитывая, что запугиванием им удастся заткнуть людям рты и тогда сами они смогут, как говорится, «с триумфом вернуться во дворец». Всё то, в чём применяется этот нарочито грозный тон, неспособно отражать истину; наоборот, оно препятствует выявлению истины. Носителям истины незачем прибегать к грозной позе, они говорят и делают всё без шума и крика. Раньше в писаниях и речах многих товарищей часто встречались два выражения: «жестокая борьба» и «беспощадный удар». Такие средства совершенно уместны и необходимы по отношению к врагу или к вражеской идеологии, но применять их по отношению к своим же товарищам неверно. Часто бывает и так, что враги и вражеская идеология проникают внутрь партии, как об этом говорится в «Кратком курсе истории
Преступление третье: пускание стрел, когда не имеешь перед собой цели, нежелание считаться со слушателем или читателем.
Несколько лет назад на городской стене в Яньани я видел такой плакат: «Рабочие и крестьяне, соединяйтесь для завоевания победы над японскими захватчиками!» Содержание этого плаката совсем неплохое, но в слове «гунжэнь» (рабочий) вторая черта иероглифа «гун» написана не вертикально, а с двойным изломом. Ну, а иероглиф «жэнь» в этом же слове? Справа внизу к нему прибавлены три наклонные чёрточки. Сразу видно, что писавший товарищ учился не иначе, как у классиков древней литературы. Но зачем ему понадобилось так писать на плакате в Яньани и притом во время войны против японских захватчиков — это уж уму непостижимо. По-видимому, он дал себе зарок писать так, чтобы простой народ его не читал, — иное объяснение придумать трудно. Если коммунист действительно хочет заниматься пропагандой, он должен учитывать, с кем имеет дело, должен подумать о тех, кто будет читать его статьи и написанные им иероглифы, кто будет слушать его речи и его беседы. Если он этого не делает, значит он твёрдо решил писать так, чтобы люди его не читали, говорить так, чтобы люди его не слушали. Многие думают, что всё, что они пишут и говорят, понятно всем. На самом же деле это совсем не так, потому что пишут и говорят они по шаблонным схемам, и где уж тут людям понять их! Поговорка «играть на лютне перед буйволом» выражает насмешку над тем, перед кем играют. Если же мы истолкуем эту поговорку иначе, вложив в неё уважение к тому, перед кем играют, то останется только насмешка над музыкантом: почему он бренчит, не разбираясь в том, кто его слушает? Это особенно касается любителей шаблонных схем, которые, обладая вокальным дарованием вороны, тем не менее хотят во что бы то ни стало идти со своим карканьем в народные массы. Если верно, что, пуская стрелу, надо иметь перед собой цель, а играя на лютне, надо помнить о слушателях, то как же можно забывать о читателях или о слушателях, когда ты пишешь или говоришь? С кем бы мы ни дружили, можем ли мы стать задушевными друзьями, если мы друг друга не понимаем, если мы не знаем, что у каждого из нас на душе? Если человек, ведущий пропагандистскую работу, будет болтать, не исследовав, не изучив, не зная своей аудитории, никакого толку от такой пропаганды не будет.
Преступление четвёртое: серость языка статей и речей, уподобляющая их измождённому бродяге, «бесаню»4.
Те типы, которых шанхайцы называют «бесанями», так же бледны и тощи, производят такое же отталкивающее впечатление, как наши статьи и речи, построенные по шаблонным схемам. Когда статья или речь так и пестрит одними и теми же терминами, когда она написана школярским языком и в ней нет ни одного живого слова, — разве это не значит, что язык её сер, что весь облик её отвратителен, как «бесань»? Если человек семилетним ребенком поступает в начальную школу, подростком — в среднюю, двадцати с лишним лет оканчивает высшее учебное заведение и за всё это время ни разу не соприкасается с народными массами, то бедности и примитивности его языка удивляться не приходится. Но ведь мы — революционеры, мы работаем для народных масс, и нам не справиться с нашей работой, если мы не будем учиться у народа его языку. У нас есть много товарищей, которые, занимаясь пропагандистской работой, не учатся языку. Их пропаганда крайне скучна, их статьи мало кто читает с охотой, их речи мало кто с охотой слушает. Почему им нужно изучать язык и притом изучать чрезвычайно усердно? Потому что языку не выучишься походя, на это надо положить много труда.
Во-первых, надо учиться языку у народа. Лексика народного языка является исключительно богатой и живой, отражающей реальную жизнь. Очень многие из нас языком как следует не владеют, и поэтому в статьях, которые мы пишем, и в речах, с которыми мы выступаем, не найдёшь живых, метких, сильных фраз; они мертвы и сухи, как мумии. Тощие и противные, эти статьи и речи напоминают «бесаней», а вовсе не здоровых людей.
Во-вторых, надо брать из иностранных языков то, что нам необходимо. Это не значит, что мы должны насильно втискивать в наш язык слова и обороты иностранных языков или злоупотреблять ими; это значит лишь, что мы должны черпать из иностранных языков всё лучшее, всё, что для нас пригодно. Ведь Китай не может обходиться одной только своей старой лексикой; уже сейчас в составе вашего словаря есть много слов, взятых нами из иностранных языков. Вот, например, мы говорим, что сегодня здесь собрались наши кадры, — а ведь слово, обозначающее кадры, пришло к нам из-за границы. Нам надо черпать извне побольше нового, надо черпать не только передовые идеи, но и новые термины и выражения.
В-третьих, мы должны ещё учиться тому живому, что есть в языке наших предков. Мы недостаточно усердно учились языку, а потому пока ещё не использовали в полной мере и рационально то многое в языке наших предков, что ещё жизнеспособно. Конечно, мы решительно против использования уже отмершей лексики и отмершей фразеологии — это бесспорно, но воспринять всё хорошее, годное мы должны. Сейчас то, кто особенно сильно отравлен ядом шаблонов, проникших в партию, не желают брать на себя тяжёлый труд поучиться тому полезному, что есть в языке народных масс, в языках других народов, в языке наших предков. Поэтому-то народным массам и не по вкусу сухая и бесцветная пропаганда, которую ведут эти люди, — да и нам не нужны такие никчемные горе-пропагандисты. Что такое пропагандист? Пропагандистом является не только преподаватель, журналист, писатель или художник. Пропагандистами являются и все наши кадры. Так, например, хотя командирам не приходится выступать с призывами к гражданскому населению, но им приходится беседовать с бойцами, соприкасаться с населением. Что же это такое, как не пропаганда? Раз человек с кем-нибудь разговаривает, он тем самым уже ведет пропаганду, а ведь у всякого человека, если только он не немой, всегда найдется, что сказать другому. Вот почему наши товарищи обязательно должны учиться языку.
Преступление пятое: механическое рассовывание материалов по рубрикам на манер старой китайской аптеки.
Взгляните на китайскую аптеку: каждый шкаф в ней состоит из множества выдвижных ящичков, и на каждом ящичке наклеено название лекарства — «зоря», «наперстянка», «ревень», «глауберова соль» — чего тут только нет! И вот подобный метод переняли и наши товарищи. Пишет ли человек статью или готовит речь, пишет ли книгу или готовит доклад, он неизменно начинает с того, что строит схему с рубриками, проставляя сначала римские цифры, затем арабские цифры, затем — один ряд циклических знаков****, далее — другой ряд циклических знаков, ещё дальше — прописные латинские буквы, за ними — строчные латинские буквы, а там пойдут и ещё какие-нибудь знаки — одним словом, великое множество различных знаков! Спасибо нашим предкам и иностранцам, которые придумали для нас столько всяких знаков, что нам теперь не составляет никакого труда открыть такую вот китайскую аптеку. И вот статья пестрит этими знаками. Она не ставит вопроса, не анализирует, не разрешает его, автор не высказывается, с чем он согласен, против чего возражает, он крутится по своей аптеке и не говорит ничего по существу. Я не хочу сказать, что циклическими и другими знаками пользоваться нельзя, а хочу лишь указать, что самый метод подхода к вопросу здесь неправилен. Этот метод «старой китайской аптеки», которым так увлекаются многие товарищи, по существу является самым примитивным, самым наивным, самым вульгарным методом. Этот метод — метод формалистический, классифицирующий предметы и явления по их внешним признакам, а не по их внутренней связи. На основании одних лишь внешних признаков предметов и явлений из целой кучи понятий, не имеющих между собой никакой внутренней связи, строится статья, речь или доклад. При таком методе человек сам забавляется тасовкой понятий и других может увлечь этой игрой, и тогда люди не будут шевелить мозгами, чтобы обдумывать вопросы, не будут задумываться над сущностью предмета или явления: они будут удовлетворяться рассовыванием явлений по ящичкам.
Что такое вопрос? Вопрос — это противоречие в явлении, и там, где существует неразрешённое противоречие, существует и вопрос. Поскольку существует вопрос, ты должен стать на одну сторону и выступать против другой, следовательно, поставить вопрос. Ставя вопрос, надо прежде всего исследовать и изучить в общих чертах две его основные стороны, иначе говоря, две стороны данного противоречия, и только тогда можно будет понять, в чём состоит характер противоречия. Это процесс выявления вопроса. Путём исследования и изучения в общих чертах можно выявить вопрос, поставить его, но ещё нельзя его разрешить. Для разрешения же вопроса требуется ещё систематическое, тщательное исследование и изучение его. Это процесс анализа. При постановке вопроса тоже следует прибегать к анализу, ибо в противном случае в хаотическом нагромождении явлений не удастся обнаружить, в чём состоит вопрос, то есть в чём кроется противоречие. Однако, говоря о процессе анализа, я имею в виду систематический, глубокий анализ. Часто бывает так, что вопрос поставлен, но его нельзя разрешить именно потому, что ещё не выявлена внутренняя связь предметов и явлений, именно потому, что вопрос ещё не подвергся такому процессу систематического, тщательного анализа, а поэтому полного представления о вопросе ещё нет, синтезировать ещё нельзя, а следовательно, нельзя и по-настоящему разрешить вопрос. В статье и в выступлении, если они имеют важное значение и носят руководящий характер, всегда должен быть поставлен какой-нибудь определённый вопрос, а затем этот вопрос должен быть подвергнут анализу; после этого следует сделать обобщение, показать характер вопроса и дать способ его решения. Формалистическому методу это не по плечу. Поскольку этот наивный, примитивный, вульгарный формалистический метод, при котором не требуется шевелить мозгами, весьма распространён в нашей партии, мы должны его разоблачать. Только тогда мы добьёмся того, что все наши товарищи научатся применять марксистский метод в подходе к вопросам, в их постановке, анализе и разрешении, только тогда сможет быть успешно завершена та работа, которую мы делаем, только тогда дело нашей революции сможет победить.
Преступление шестое: безответственное отношение, приносящее вред читателям и слушателям.
Всё то, о чем я говорил выше, порождается, с одной стороны, незрелостью, с другой стороны — недостатком чувства ответственности. Возьмём для примера умывание. Все мы ежедневно умываемся, и многие даже не один раз, а умывшись, ещё смотримся в зеркало, исследуем и изучаем — всё ли, мол, в порядке. (Общий смех.) Посудите сами, на какой высоте здесь чувство ответственности! Так вот, когда мы пишем или выступаем, было бы тоже неплохо чувствовать хотя бы такую же ответственность, как при умывании. Не лезь к людям с тем, что не заслуживает показа. Надо же помнить, что твоё выступление должно оказать влияние на мысли и действия других людей. Вот, скажем, случилось так, что ты почему-то день-два не умывался — что, конечно, нехорошо, — а после того как умылся, на твоем лице осталась ещё кое-где грязь. Это, разумеется, некрасиво, однако же большого вреда никому не принесет. С речами же и статьями дело обстоит совершенно иначе: ведь они предназначаются для того, чтобы оказывать воздействие на других. Между тем иные товарищи к этому-то и относятся наплевательски, не разбираются, что в жизни важнее. Многие товарищи, когда пишут или выступают, позволяют себе не изучать вопрос заранее, обходиться без предварительной подготовки. Написав статью, они не дают себе труда лишний раз её перечитать (как, скажем, они смотрятся в зеркало после умывания), а тут же публикуют её. В результате чаще всего получается как в поговорке: «Взмахнул пером — тысяча слов, а от темы ушёл на тысячи ли». Посмотришь — как будто талант, а по существу получается один вред. Такого рода скверной привычке, такому безответственному отношению к делу надо положить конец.
Преступление седьмое: яд может распространиться на всю партию и затормозить революцию. Преступление восьмое: распространение этого яда может совершенно погубить страну и народ. Оба последних пункта понятны сами по себе, и о них много говорить не приходится. Иными словами, если не искоренить шаблоны в партии, если дать им возможность свободно развиваться, это может привести к крайне серьёзным и печальным последствиям. В шаблонах скрыт яд субъективизма и сектантства, и если этот яд распространится, он погубит партию и всю страну.
Восемь изложенных выше пунктов — это наш обвинительный акт против шаблонных схем в партийной литературе.
Шаблонные схемы не только не способствуют проявлению революционного духа, но, наоборот, очень легко могут его загубить. Для развития революционного духа мы должны отбросить шаблоны и пользоваться в партийной литературе живым, свежим и энергичным марксистско-ленинским стилем. Этот стиль существует у нас уже давно, но он ещё не окреп, ещё не получил повсеместного распространения. Когда мы уничтожим заморские шаблоны, уничтожим шаблоны в партийной литературе, новый стиль в партийной литературе сможет окончательно утвердиться и получить повсеместное распространение и осуществляемое партией дело революция быстрее двинется вперёд.
Шаблоны существуют не только в статьях и речах, но и в практике проведения наших собраний: «Первое — открытие собрания, второе — доклад, третье — прения, четвёртое — заключительное слово, пятое — закрытие собрания». Разве это не шаблон, когда всюду, на всех собраниях, больших и малых, твёрдо придерживаются этого стереотипного порядка? А когда на собрании делается доклад, то строится он чаще всего таким образом: первое — международное положение, второе — внутреннее положение, третье — положение в Пограничном районе, четвёртое — положение на данном участке. Собрание обычно тянется с утра до вечера, даже те, кому сказать нечего, почитают своим долгом взять слово: иначе, мол, перед людьми неловко. Так вот, не следует ли нам ликвидировать также и обычай цепляться, не считаясь с реальной обстановкой, за окостеневшие старые формы, за старые привычки.
Сейчас многие ратуют за перестройку на национальный, научный лад, за поворот к массам, и это очень хорошо. Однако под такой перестройкой следует понимать полную перестройку, перестройку с головы до пят. Некоторые ещё и малого не сделали, а уже шумят о полной перестройке! Я советовал бы этим товарищам начать с малого, а затем уже браться за полную перестройку. В противном случае им так и не избавиться от догматизма и шаблонных схем, и получится, как говорится, «много хотенья, да мало уменья», — ничего у них не выйдет. Особую осторожность должен проявлять всякий, кто на словах разглагольствует о повороте к массам, а на деле отгораживается от масс: встретится ему как-нибудь на улице представитель простого народа, да и скажет: «А ну-ка, почтеннейший, покажи, пожалуйста, как это ты перестроился?». И вот тут ему и податься будет некуда. Тот, кто не только на словах ратует за поворот к массам, но и желает по-настоящему перестроиться, должен серьёзно учиться у простого народа. Иначе из этой перестройки так ничего и не выйдет. Кое-кто каждый день кричит о повороте к массам, а сам на родном языке и двух слов связать не может. Стало быть, такой человек и не намерен учиться у простого народа, на деле он по-прежнему хочет стоять спиной к массам.
Сегодня присутствующим была роздана брошюра «Руководство по пропаганде». В ней содержатся четыре документа, которые я очень рекомендую товарищам прочитать, и не один раз.
Первый документ представляет собой выдержки из «Краткого курса истории
Заметьте себе: «Хорошо знавший»! «Говорили всю правду»!
«В конце 1894 года Ленин при участии рабочего Бабушкина написал первую такую агитационную листовку и обращение к забастовавшим рабочим Семянниковского завода в Петербурге».
Как видите, и листовку нужно писать, посоветовавшись с товарищем, хорошо знающим обстановку. Вот так, на основании исследования и изучения положения, писал и работал Ленин.
«Каждый такой листок сильно поднимал дух рабочих. Рабочие видели, что им помогают, их защищают социалисты»5.
Согласны ли мы с Лениным? Если согласны, то значит, мы должны работать по-ленински, без бесконечного пустословия и беспредметных разглагольствований, не пускать стрел, не имея перед собой цели, не забывать о читателях или слушателях, не считать себя непогрешимыми, не бахвалиться — словом, нужно работать так, как работал Ленин.
Второй документ представляет собою выдержки из доклада Г. Димитрова на VII конгрессе Коммунистического Интернационала. Что говорил Димитров? Он говорил: «Нужно научиться говорить с массами не языком книжных формул, а языком борцов за дело масс, у которых каждое слово, каждая мысль отражают думы и настроения миллионов».
«…усвоение наших решений широкими массами невозможно, если мы не научимся говорить понятным для масс языком. Мы далеко не всегда умеем говорить просто, конкретно, образами, близкими и понятными массам. Всё ещё не можем отказаться от заученных и отвлечённых формул. В самом деле, присмотритесь к нашим листовкам, газетам, резолюциям и тезисам, и вы увидите, что они часто написаны таким языком, так тяжело изложены, что трудны для понимания даже функционерам наших партий, не говоря уже о рядовых рабочих».
Что это? Разве это не бьёт по нашим недостаткам не в бровь, а в глаз? Правда, шаблоны водятся не только у нас, они водятся и за границей, и болезнь эта, так сказать, распространенная (смех), но всё же нам необходимо поскорее от неё излечиться, следуя указаниям товарища Димитрова.
«Надо твёрдо усвоить каждому из нас, как закон, как большевистский закон, элементарное правило:
Когда пишешь или говоришь, всегда нужно думать о том рядовом рабочем, который должен тебя понять, поверить твоему призыву и с готовностью следовать за тобой! Нужно думать о том, для кого ты пишешь и кому ты говоришь»6.
Вот рецепт лечения болезни, который дал нам Коммунистический Интернационал, и этого рецепта мы должны строго придерживаться. Пусть будет он для нас правилом!
Третий документ взят из полного собрания сочинений Лу Синя. Это — ответное письмо Лу Синя в редакцию журнала «Бэйдоу цзачжи»7, в котором он говорит о том, как надо писать. Что же он говорит? Он выдвигает восемь правил, которые надо соблюдать, когда пишешь. Я приведу некоторые из них.
Правило первое: «Вникать в каждое явление, побольше наблюдать, а не писать по первому впечатлению».
Здесь сказано «вникать в каждое явление», а не только в одно какое-либо явление или в его половину. Здесь сказано «побольше наблюдать», а не просто взглянуть одним глазом или даже вполглаза. А как поступаем мы — разве не наоборот? Разве мы не пишем по первому впечатлению?
Правило второе: «Не вымучивать из себя, когда не пишется».
А как поступаем мы? Разве мы не стараемся изо всех сил писать как можно больше даже тогда, когда в голове у нас явно ничего нет. Без исследования, без изучения браться за перо и что-то из себя вымучивать — это значит не чувствовать ответственности.
Правило четвёртое: «Написанное необходимо перечитать, самое меньшее, дважды и заставить себя безжалостно убрать слова, фразы, целые абзацы, без которых можно обойтись. Лучше сжать до очерка материал, пригодный для повести, чем из материала, пригодного лишь для очерка, вымучивать повесть».
Конфуций советовал «обдумывать дважды»8, а Хань Юй говорил: «успех совершаемого — в продумывании»9. Так говорилось в старину. Наша же действительность намного сложнее. Есть дела, над которыми подумать даже три и четыре раза — и то мало. Лу Синь советует «перечитать самое меньшее дважды». Ну, а самое большее? Об этом он не сказал, я же думаю, что ответственную статью не грех перечитать и десять и больше раз, отредактировать её как следует и только тогда печатать. Статья — это отражение объективной действительности, а действительность сложна и многообразна, и отразить её правильно можно, лишь всесторонне изучив её. Проявлять в этом поверхностность и небрежность — значит не иметь элементарного представления о том, как надо писать.
Правило шестое: «Не сочинять эпитетов, не понятных никому, кроме тебя самого».
Мы «сочиняем» слишком много, и всё это «не понятно никому». Фразы растягиваются на сорок-пятьдесят слов каждая, и в них нагромождены «эпитеты, не понятные никому». Многие на все лады клянутся Лу Синем, а идут против него!
Последний документ — это положение, высказанное на шестом пленуме Центрального Комитета КПК
«Нужно покончить с заморскими шаблонами и поменьше заниматься пустыми и абстрактными разглагольствованиями. Догматизм надо сдать в архив и усвоить свежий и живой, приятный для слуха и радостный для глаза китайского народа китайский стиль и китайскую манеру. Отрыв интернационального содержания от национальной формы присущ людям, которые ничего не смыслят в интернационализме. Что же касается нас, то мы стоим за тесное соединение того и другого. В этом вопросе у нас имеются серьёзные ошибки, которые нужно решительно преодолеть»******.
Здесь говорится, что нужно покончить с заморскими шаблонами, а некоторые товарищи на практике всё ещё культивируют их; здесь говорится о том, чтобы отказаться от пустых и абстрактных разглагольствований, а некоторые товарищи стараются разглагольствовать побольше; здесь говорится о том, чтобы сдать догматизм в архив, а некоторые товарищи хотят вновь извлечь его из архива. Одним словом, многие ещё пропускают мимо ушей указания, вытекающие из доклада, одобренного шестым пленумом ЦК Коммунистической партии Китая, и, видимо, сознательно действуют наперекор им.
Центральный Комитет вынес решение о необходимости полной ликвидации таких явлений, как шаблонные схемы в партии и догматизм, и именно поэтому я говорил здесь сегодня об этом так много. Я надеюсь, товарищи, что каждый из вас подумает над тем, что я сказал, проанализирует это и проверит самого себя. Пусть каждый из вас хорошенько подумает о самом себе, пусть побеседует с близкими друзьями и окружающими товарищами о том, к чему он в результате этого придёт, и тогда он раз навсегда освободится от своих пороков.
* «Вэньянь» — старый китайский литературный язык.
** «Байхуа» — современный китайский литературный язык, основанный на нормах разговорной речи.
*** Поговорка связана с диким обычаем бинтования ног у женщин в феодальном Китае, введенным в
**** Циклическими знаками называются специальные иероглифические обозначения, употреблявшиеся с древних времен при исчислении времени, для обозначения румбов компаса, а также частей сочинения и т.п.
***** См. работу «Место Коммунистической партии Китая в национальной войне»,
****** См. там же, стр.
1 Борьба против старых и новых шаблонов проходит красной нитью через творчество Лу Синя. В статье «Чересчур», вошедшей в сборник «Ложная свобода», Лу Синь писал: «Шаблонный стиль восьмичленных сочинений есть порождение тупости. Во-первых, старые чиновники-экзаменаторы не хотели утруждать свои головы, — а их головы большей частью были дубовыми, — проверкой экзаменационных работ. Им трудно было, не имея определённого стандарта, разобраться в изложении экзаменующимся поучений древних мудрецов, в архитектонике сочинения и в стилистических приёмах автора. Поэтому они ввели деление на восемь членов в качестве обязательного трафарета для писания сочинений и с этой меркой подходили к каждому сочинению; тогда им стало легко «взвешивать» работу, и они могли с одного взгляда определять, чего она стоит. Во-вторых, и сами экзаменующиеся были избавлены от лишнего труда и от лишних хлопот. Такие шаблоны, будь они новые или старые, надо полностью искоренять». Заморские шаблоны культивировались после «движения 4 мая» недалёкими буржуазными и мелкобуржуазными интеллигентами. Их же усилиями эти шаблоны распространялись и долгое время имели хождение среди работников революционной культуры. Лу Синь во многих произведениях выступал против заморских шаблонов в революционной культуре. Осуждая эти заморские шаблоны, он говорил: «Шаблоны — будь они старые или новые — нужно полностью искоренить… Например, если человек только и знает, что «бранится», «запугивает» и даже «выносит приговоры», но не желает конкретно и в соответствии с требованиями действительности применять добытые наукой формулы для объяснения новых повседневных фактов и явлений, ограничиваясь списыванием готовых формул и применением их ко всем и всяким фактам без разбору, — это тоже шаблон» (см. ответное письмо к Чжу Сю-ся, приложенное к вышеуказанной статье).
2 См. примечание 37 к работе «Стратегические вопросы революционной войны в Китае» в
3 Заглавие одного из произведений Лу Синя. Оно написано в 1932 году и входит в сборник «Северные песни на южный лад». См. собрание сочинений Лу Синя, т. 5.
4 Бродяг, которые не занимаются полезным трудом, а живут попрошайничеством и воровством, в Шанхае называют «бесань».
5 «История
6 См. заключительное слово Г. Димитрова на VII Всемирном конгрессе Коммунистического Интернационала (Г. Димитров, «В борьбе за единый фронт против фашизма и войны», — Партиздат ЦК
7 Ежемесячный журнал «Бэйдоу цзачжи» («Большая Медведица») выпускался Лигой левых писателей Китая в
8 «Луньюй» — одна из книг конфуцианского «Четверокнижия».
9 Хань Юй (
Мао Цзэ-дун. Избранные произведения. Том 4. — М., Издательство иностранной литературы, 1953. — сс.